Роман Бевзенко выбрал не классический юридический, а экономический вуз, в котором, как ему казалось, он получит «бизнесовое» образование. Расчет оказался верным. Он учился у лучшего самарского цивилиста — профессора Хохлова, проводил выходные в научной библиотеке, зачитываясь дореволюционными книгами по праву, и работал в самом известном местном адвокатском бюро. Ему до сих пор удается удачно совмещать науку, преподавание и практику и работать только с лучшими. Сначала в ВАС РФ, потом в РШЧП и сейчас в «Пепеляев Групп».
На юридический факультет я пошел от безысходности
Я отсек все, что мне точно не подходит: точные науки в связи с абсолютным отсутствием способностей в этой сфере и естественные, потому что я в них тоже ничего не понимаю. Осталась гуманитарная сфера.
Было два варианта: либо исторический факультет, либо юридический. Выбрать исторический факультет? А что потом? — думал я, прагматичный одиннадцатиклассник. Учитель истории? Меня не сильно привлекла эта перспектива. Стать вторым Индианой Джонсом? Для этого нужно ехать за границу, учиться античной истории надо в Греции или Италии. Выбор стал очевиден.
В Самаре, где я вырос и жил, два хороших юридических факультета
Один — в классическом университете, а другой — в экономическом. Поскольку мне хотелось чего-то больше «бизнесового», я остановился на втором варианте.
У меня в семье нет юристов, я первый за много поколений
Мои мама и папа из мира искусства. Папа музыкант по образованию, мама хореограф. Мама любит рассказывать, что когда я был маленьким, то устраивал ей скандалы по поводу того, что не хочу иметь ничего общего с хореографией. Она против моей воли записала меня в какую-то секцию на какие-то танцы. Мне было лет 7, может, 8 лет. Мы опоздали, и мне не хватило девочки для пары. Меня поставили танцевать с каким-то щупленьким мальчиком, в очочках с одной заклеенной линзой. После занятия я сказал маме, что никогда в жизни не хочу иметь ничего общего с искусством вообще и с танцами в частности. Она очень расстроилась.
Я, по-моему, даже писал расписку, что в будущем обязуюсь не предъявлять претензии ей оттого, что так и не научился танцевать. Мама сделала все возможное, чтобы привить мне чувство прекрасного, но оно никак не прививалось.
У меня есть среднее музыкальное образование. Когда сдавал экзамены в музыкальной школе, все принимающие педагоги отметили, что у меня совершенно блюзовая манера игры на рояле, а классику так не играют. В то время я серьезно увлекался рок-музыкой, играл в группе на бас-гитаре. Поэтому я думал, что в университете поучусь просто так, «чтобы было».
Весь первый курс я просто «отбывал номер»
Молодые люди, когда идут на юрфак, ждут, что их научат разрешать конкретные кейсы. Они посмотрели Boston Legal и хотят рвать всех на судебных процессах. А когда восемнадцатилетнему подростку говорят, что право — это система общеобязательных формально-определенных гарантированных государством правил поведения, то все тут же засыпают.
Когда я учился, на первом курсе был эксперимент, когда во всех юрфаках страны ввели высшую математику. Для меня это был полнейший ужас. Монструозный предмет. Чудом я сдал этот несчастный зачет. Чудом пережил первый курс.
На втором курсе все резко изменилось. Мне в руки попала книга Иосифа Алексеевича Покровского «Основные проблемы гражданского права». Это был переворот в моей голове. Она меня потрясла. Я понял, что выбрал себе самую классную профессию в мире и интереснее, чем гражданское право, ничего нет и быть не может. Дальше я уже учился на одни пятерки.
Личность преподавателей имела для меня огромное значение
У нас было два ключевых преподавателя по гражданскому праву. Анатолий Евгеньевич Пилецкий, доктор наук, профессор. Он, к сожалению, не так давно умер. Второй профессор — Вадим Аркадьевич Хохлов, стал моим учителем. Я потом писал у него кандидатскую. Он абсолютно великий человек, тонко думающий, интересный, необычайно талантливый лектор. Человек-фонтан, который постоянно искрится идеями.
Он меня многому научил в профессиональном плане. Интерес к гражданскому процессу был связан с умными молодыми женщинами. Одна из них Алла Александровна Павлушина. Ее лекции по гражданскому процессу были просто песней. Я ходил послушать, как это исполняется.
В первый раз в суд я пошел на третьем курсе
Страшно было очень. Ужасно просто! Причем дело было простейшее. Сюжет такой: подписали договор по продаже гаража и клиент, то есть покупатель, деньги заплатил, все доказательства этого есть. Продавец уехал на Украину хоронить маму, и так получилось, что сам там умер, а наследников нет. Вопрос был по переходу права собственности. Я ужасно нервничал: сначала иск, потом первое заседание. Не спал всю ночь, был жуткий мандраж. В итоге дело я выиграл и даже заработал какие-то символические деньги. Помню, что очень собой гордился. Когда мы с друзьями по факультету шли в какой-нибудь бар, девчонки жаловались, что мы ужасно скучные.
Они просили — ну давайте о чем-нибудь другом, не о гражданском праве. А мы могли весь вечер напролет обсуждать какие-то правовые проблемы, казусы, у нас были прямо-таки научные дискуссии. Сейчас мы с друзьями меньше говорим на такие темы. Уже почти все обсудили, знаем позиции друг друга. Редко попадаются интересные казусы. Но тогда это было взахлеб. Я горел этим на протяжении всех пяти лет обучения. Я просто жил этим в режиме 24 часа, 7 дней в неделю, 30 дней в месяц и т. д.
В Самаре неожиданно хорошая научная библиотека. Ходит миф, что после начала Великой Отечественной войны в Самару перевезли десятки тысяч томов из Царскосельского лицея. И вот молодой третьекурсник Роман Бевзенко каждый выходной с 10 утра до 5 вечера проводил в библиотеке. Просто сидел и читал.
Есть люди, которые являются юристами с 10.00 до 18.00 по рабочим дням. Когда это так — это профессиональный тупик. Когда в шесть вечера ты выключаешь компьютер, закрываешь дверь в кабинет и забываешь обо всем до утра, то ты, наверное, юрист с маленькой буквы «ю». Если хочешь быть с большой буквы, нужно жить этим постоянно.
То, что я учился в РШЧП, — это миф
Многие думают, что я выпускник РШЧП, но это не так. К сожалению. Я там профессор, но я не оканчивал эту школу. И это моя самая большая ошибка в жизни. Однажды Александр Львович Маковский, когда представлял меня где-то, говорит: «Вот один из наших выпускников, которым мы очень гордимся, — Роман Сергеевич Бевзенко». Мне было неловко мэтру говорить, что я не выпускник РШЧП, это я там теперь профессор. Потом мы с ним обсуждали этот момент, и он мне сказал: «Понимаете, Вы наш по духу, по складу ума». Мне было очень приятно.
Чтобы расти и развиваться, нужно быть в среде, где много людей, которые умнее тебя. Самый плохой путь — это когда ты оказываешься там, где ты самый умный. Это все, крест. Нужно быть там, где есть люди, которые знают больше, чем ты. У меня всегда это получалось.
Один ВАС РФ чего стоит. Мне сказали, что в Москве в ВАС образовалась вакансия на должность начальника отдела в одно из аналитических управлений, я подал документы для участия в конкурсе. К тому времени я был успешным практикующим юристом в Самаре, занимался наукой и много преподавал. Но мне хотелось двигаться дальше, и эта вакансия была подарком, шансом. Меня пригласили на предварительное собеседование с Антоном Александровичем Ивановым. Он очень доброжелательно ко мне отнесся, удивившись, что я хочу поменять успешную практику на карьеру в суде. Потом было довольно жесткое собеседование с Андреем Егоровым и Виктором Бациевым. Мы обсуждали условия для предъявления иска о признании права собственности на недвижимость. Про зачет обязательств говорили. Все было серьезно, не для дураков. Я был счастлив, что прошел эту мясорубку. Меня назначили на должность, и так начался новый этап моей жизни.
ВАС РФ — это был юридический олимп в России. Я попал в среду, где вообще не было бездарных юристов. Первые три месяца я ходил и думал: «Боже, какие они тут все умные, я ведь по сравнению с ними вообще ничего не знаю». И я опять набросился на книги, на этот раз — современную иностранную литературу по частному праву. Так я подтягивался к следующим высотам.
Источник -
