В прошлом году правительство РФ утвердило "дорожную карту" по совершенствованию процедур банкротства: увеличению размера погашения требований кредиторов и расширению практики применения к должникам реабилитационных и ликвидационных процедур. Для достижения поставленных целей был принят целый ряд нормативных актов, но их эффективность, увы, неоднозначна.
Российское законодательство о банкротстве имеет устойчивый прокредиторский характер, с учетом которого первый из названных векторов его развития является вполне традиционным. Законодатель существенно расширил возможности кредиторов для противостояния и противодействия злоупотреблениям со стороны должника и иных лиц.
В 2014–2015 годах стали активно применяться такие инструменты пополнения конкурсной массы, как оспаривание сделок должника, чему способствовали детализация общих норм главы III.1 ФЗ "О несостоятельности" и появление специальных норм о недействительности сделок должников отдельных категорий (например, банков).
Усилен инструментарий кредиторов для контроля деятельности арбитражных управляющих: кредиторы теперь имеют право инициировать их привлечение к административной ответственности. Санкции за правонарушения в сфере банкротства при этом также ужесточены. Эти нормы, защищающие кредиторов, эффективны, а потому востребованы.
Что касается санации и реабилитационных процедур, то, несмотря на определенные усилия, предпринятые для расширения их использования, говорить об успехах преждевременно. Важными шагами в этом направлении были поправки, регламентирующие применение процедуры реструктуризации задолженности должников–граждан, внесенные в декабре 2014 года. Но, хотя они еще не вступили в силу, уже сейчас востребованность этой реабилитационной процедуры вызывает глубокие сомнения.
На практике должники — это касается и граждан, и юридических лиц — просто не будут обращаться к этим процедурам, пока у них сохраняется возможность решения финансовых трудностей за счет активов или неисполнения обязательств. У них нет для этого ни экономических, ни законодательных предпосылок. А потом, как правило, становится уже поздно.
По той же причине сомнительно, что успешной окажется попытка создать механизм информирования директором акционеров должника о возникновении признаков банкротства. Появившаяся в КоАП РФ норма, позволяющая привлечь топ–менеджера, не исполнившего эту обязанность, к административной ответственности, не решит проблем, связанных с поздним возбуждением дела о банкротстве.
Подводя итог, хочется выразить надежду на то, что дальнейшее развитие законодательства в направлении применения реабилитационных процедур будет сопряжено не только и не столько с введением и усилением ответственности за неисполнение требований законодательства о банкротстве, но и с созданием условий, при которых данные требования выполнять будет гораздо выгоднее.
