Налоговое резидентство юридических лиц — что это?
В международной практике понятие налогового резидента, как для физических, так и для юридических лиц, - одно из основополагающих при их налогообложении. Отличие налогового резидента от нерезидента, в общем-то, заключается в том, что резидент, как правило, уплачивает налог со всего своего дохода (полученного внутри страны или за рубежом), а нерезидент – только с дохода, полученного от коммерческой деятельности в этой стране. Чтобы не оказалось так, что одно и то же лицо уплачивает налог дважды – в стране своего резидентства и в стране получения дохода, между странами заключаются соглашения об избежании двойного налогообложения. У России сейчас 80 действующих соглашений.
На данный момент, в отличие от многих других стран, в России нет понятия налогового резидентства для юридических лиц. Налогоплательщики-юридические лица определены как «организации», и их налоговых статус определен одним критерием: местом их регистрации. Между тем, как известно, нередко за рубежом регистрируется компания, которая, по сути, является «ширмой» и действительности никакой реальной деятельности не ведет, а управляется из России ее реальным, бенефициарным владельцем. Обложить ее налогом в России нет никакой правовой возможности, поскольку формально доход получает иностранная компания, а не ее бенефициарный владелец, хотя в реальности денежные средства со счетов компании тратятся по прямому распоряжению владельца бизнеса, а то и в его личных интересах. В результате, если компания зарегистрирована в низконалоговой или оффшорной юрисдикции, налог с доходов не платит ни компания, ни ее реальный владелец.
Но в практике других стран применяется другой подход: налоговое резидентство и, соответственно, налоговый статус компании определяются через критерии, которые позволяют определить ее фактическую «связь» с тем или иным государством, независимо от места ее регистрации. Как правило, основной критерий, - это место фактического управления компанией, которое, в свою очередь, может определяться на основании таких признаков как а) место проведения совета директоров; б) место оперативного управления; в) местонахождение главного офиса или административного здания; г) местонахождение центральной бухгалтерии; в) местонахождение архива и т.д.
Похожие критерии уже закреплены в специальных протоколах к соглашениям, которые подписаны Россией в последние два года с Кипром, Люксембургом, Швейцарией и другими странами.
Таким образом, юридическое лицо в каком-то смысле сравнивается с физическим лицом, у которого тоже есть «место регистрации» - гражданство, но для целей его налогообложения главное не это, а его реальная связь с тем или иным государством, которая определяется через место его проживания и работы, местонахождение его постоянного жилища, семьи и т.д.
Управление компанией, принятие основных решений о ее деятельности, деятельность совета директоров обычно рассматриваются как основная, «реальная» деятельность компании. Поэтому в Великобритании, например, критерий места центрального управления и контроля применяется уже более 130 лет, постепенно он был воспринят и другими странами.
Введение в российское налоговое законодательство понятия налогового резидентства юридического лица, основанного на критерии контроля и управления, позволит налоговым органам взимать налоги с компаний, которые фактически являются российскими, хотя и зарегистрированы где-то за рубежом.
Фактический получатель дохода: повод для большой путаницы
Еще одним важным шагом Минфин называет законодательное определение понятия фактического получателя дохода. Это понятие – наименее проработанное не только в российское практике, но и на международном уровне. Прежде всего, нужно четко отличать понятия «фактический получатель дохода» и «бенефициарный собственник». В английском языке обычно и то, и другое обознаются одним словом – beneficial owner. В результате, уже сейчас в ходе обсуждения инициатив по деоффшоризации мы видим их смешение, хотя юридический смысл их совершенно разный.
Чаще всего, говоря о «бенефициарном собственнике» или «бенефициарном владельце», имеют в виду фактического владельца компании или бизнеса, конечного акционера, который может быть неочевиден, поскольку может участвовать в своем бизнесе не напрямую, а через другие компании, трасты, доверенных лиц, номинальных держателей и т.д. Раскрытие фактического владельца компании чаще всего требуется не в налоговых целях, а в «антиотмывочном» и антикоррупционном законодательстве – чтобы установить лиц, совершающих преступления под прикрытием (часто фиктивных) юридических лиц, в антимонопольном законодательстве – чтобы получить информацию об аффилированных лицах и установить истинного владельца бизнеса. В налоговых целях понятие фактического получателя дохода не имеет никакого негативного смысла и означает лицо (физическое или юридическое), которое в юридическом и экономическом смысле получает доход в свое распоряжение и несет в связи с этим налоговые обязательства. Это понятие используется в соглашениях об избежании двойного налогообложения и в этом же смысле, мы уверены, его употребляет Минфин в своей программе мер по деофшоризации (см. слайд «Бенефициарный владелец или фактический получатель дохода?»).
В то же время, даже на уровне ОЭСР (а именно здесь создаются основные документы по международному налогообложению и толкованию соглашений об избежании двойного налогообложения) дискуссия о точном определении фактического получателя дохода еще продолжается. На данный момент достигнуто понимание, что
1) в любом случае фактический получатель дохода – это не то же самое, что бенефициарный владелец (о чем мы уже сказали выше),
2) таковым не является посредник (агент, поверенный) или номинальный держатель,
3) таковым не является кондуитная компания (компания, специально созданная для использования налоговых преимуществ по международным соглашениям), которая действует просто как «администратор» дохода.
Иначе говоря, фактический получатель дохода – это «реальный» получатель дохода, который получает его в свое полное распоряжение, а потому разумно, что он и должен уплатить налог с этого дохода. Проблема же заключается в том, что нередко доход выплачивается некоему лицу, которое формально, согласно налоговым соглашениям, имеет право на пониженную ставку налога или вовсе от налога освобождено. А на самом деле денежные средства транзитом уходят дальше, и фактический получатель дохода – лицо, которое зарегистрировано в низконалоговой или оффшорной юрисдикции и которое никаких налоговых льгот не имеет.
Выявлять фактических получателей дохода налоговые органы собираются путем улучшения обмена информацией с налоговыми органами других стран. В результате доходы будут обложены налогом исходя из того, кто является фактическим получателем дохода, а не формальным.
Наказание без преступления?
Основная проблема обоих понятий – налоговое резидентство юридического лица и фактического получателя дохода – заключается в том, что очень сложно их определить, выделить понятные критерии и избежать произвольного толкования и применения налоговыми и судебными органами.
Особенно эта проблема обостряется тем, что в России ни налогоплательщики, ни налоговые органы, ни суды не имеют достаточного (если не сказать – никакого) опыта в применении этих понятий, подходов, которые десятилетиями вырабатывались в европейских странах и США. Достаточно сказать, что у нас нет практически никаких документов ОЭСР на русском языке (ведь Россия – не участник ОЭСР), хотя именно на эти документы собирается опираться Минфин.
Налоговый кодекс в числе основных принципов налогообложения указывает: «Акты законодательства о налогах и сборах должны быть сформулированы таким образом, чтобы каждый точно знал, какие налоги (сборы), когда и в каком порядке он должен платить» (п.6 ст.3 НК РФ). А в данном случае есть большая опасность, что все эти незнакомые российскому налогоплательщику понятия будут применяться произвольно, в зависимости от уровня компетентности и собственного понимания конкретного инспектора, от ситуации и необходимости решения фискальных задач, а налогоплательщики будут наказываться за нарушения, которые они совершать и не собирались.
Обмен информацией — необходимая составляющая деофшоризации
В числе намеченных мероприятий – ратификация Конвенции Совета Европы и ОЭСР 1988 г. о взаимной помощи по налоговым вопросам. Сейчас она уже подписана 63 государствами и, более того, распространена на заморские территории Великобритании (Британские Виргинские острова, о.Мэн и т.п. территории, которые часто используются в оффшорных структурах).
Сейчас российские налоговые органы могут направлять лишь обоснованные запросы, касающиеся конкретных лиц и конкретных операций (и то, как говорят налоговики, ответы приходят лишь в 30% случаев), поскольку соглашениями об избежании двойного налогообложения обмен информацией достаточно ограничен.
Конвенция предусматривает намного больше инструментов для получения информации из-за рубежа. Во-первых, в дополнение к уже известному обмену информацией по запросу появятся автоматический и произвольный (т.е. без запроса, автоматически или по инициативе налогового органа) обмен информацией.
Во-вторых, предусмотрены особые налоговые проверки, при которых действия налоговых органов двух или нескольких стран тем или иным образом координируются: а) одновременные налоговые проверки; б) совместные налоговые проверки; в) налоговые проверки за границей.
В-третьих, Конвенция предусматривает взаимную помощь по взысканию налогов. Это должно обеспечить поступление недоплаченного налога в бюджет в тех случаях, когда имущество неплательщика находится за границей.
Согласно планам Правительства Конвенция должна быть ратифицирована в 1 квартале 2014 года.
