Продолжая изучать воздействие связанных со специальной военной операцией событий на международное налогообложение, мы обобщили вопросы, касающиеся санкций против России и ответных «контрсанкций». Партнер, руководитель налоговой практики «Пепеляев Групп» в Санкт-Петербурге Сергей Сосновский выделяет несколько направлений.
Санкции иностранных государств
Односторонние ограничительные меры иностранных государств и международных организаций в основном не затрагивают напрямую налогообложение.
Единственное известное нам, но показательное исключение – введенный Директивой 4 Офиса по контролю за иностранными активами (OFAC) в соответствии с Исполнительным указом 14024 запрет для «лиц из Соединенных Штатов» („United States person“) на «любые сделки с участием... Министерства финансов Российской Федерации, включая любую передачу активов таким лицам». Это затрагивает и операции по перечислению налогов.
Правда, пока американские власти «милостиво» устанавливают исключение из санкционного запрета, вводя временные общие (генеральные) лицензии. Так, по состоянию на начало июня 2023 г. действует Генеральная лицензия № 13E. Она предусматривает, что лица из Соединенных Штатов «уполномочены платить налоги… в той мере, в которой такие операции запрещены Директивой 4 в соответствии с Исполнительным указом 14024… при условии, что такие операции являются обычными и необходимыми для повседневной деятельности таких лиц из Соединенных Штатов в Российской Федерации, до 12:01 по восточному летнему времени 17 августа 2023 г.».
Иные меры
Прекращение обмена налоговой информацией с Россией
Ряд стран в 2022 г. объявили о прекращении обмена налоговой информацией с Россией.
Но, как уже отмечалось в «Налоговеде», в обновленных перечнях государств и территорий, обеспечивающих либо не обеспечивающих обмен налоговыми сведениями с нашей страной (см. текст во врезке), отражены изменения только по Швейцарии.
Причины этого в момент публикации новых перечней не сообщались.
Но, как уже отмечалось в «Налоговеде», в обновленных перечнях государств и территорий, обеспечивающих либо не обеспечивающих обмен налоговыми сведениями с нашей страной (см. текст во врезке), отражены изменения только по Швейцарии.
Причины этого в момент публикации новых перечней не сообщались.
Понять подход Федеральной налоговой службы в какой-то мере помогает выступление на конференции «Налоговая среда ―2023. Аспекты финансовой устойчивости» начальника Управления трансфертного ценообразования ФНС России А.В. Кадет: обмен налоговой информацией между Россией и зарубежными странами в настоящее время затруднен, но при этом сопровождается «сюрпризами», когда поведение государств не соответствует их статусу «дружественных» или «недружественных». Стран, которые без предупреждения перестали отвечать на запросы российской стороны, сегодня большинство. «Государства, которые публично объявили о прекращении обмена, можно посчитать по пальцам одной руки», – указала она. Такое поведение не дает Федеральной налоговой службе формального основания говорить о прекращении предоставления налоговой информации: гипотетически «завтра они могут ответить на все запросы, там тоже есть определенный временной лаг».
Применительно к автоматическому обмену информацией по стандарту CRS, как отмечают А.Д. Левашенко и А.А. Коваль, «в последнем отчете о работе Глобального форума [ОЭСР по прозрачности и обмену информацией для целей налогообложения] за 2022 г.
Российская Федерация стала единственной страной, по которой в таблице с результатами автообмена информацией по зарубежным счетам указано, что нет данных как о количестве партнеров, которым в 2022 г. были отправлены сведения за 2021 г., так и о первичной оценке эффективности автообмена на практике».
Со своей стороны выдвинем предположение на грани спекуляции: официальное умолчание в перечнях о затруднениях с обменом информации – своеобразная мера поддержки со стороны российского государства, чтобы не создавать лишних обременений для российских лиц, ведь от факта включения страны в соответствующий перечень зависит возможность применения ряда положений законодательства:
-
о льготах по контролируемым иностранным компаниям (подп. 2 п. 4 ст. 25.13, п. 7 ст. 25.13-1 НК РФ);
-
льготах для международных холдинговых компаний (п. 1.3, 4 ст. 24.2 НК РФ);
-
льготах по НДФЛ (п. 1.1 ст. 208, п. 84 ст. 217 НК РФ);
-
льготном подтверждении фактического права на доход (п. 1.5 ст. 312 НК РФ);
-
возможностях использования счетов в иностранных банках (п. 5.2, 7, 10 ст. 12 Федерального закона от 10.12.2003 № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле»).
Какие практические последствия могут наступить после того, как прекращается обмен налоговой информацией? Как налоговый орган будет подходить к оценке обстоятельств, если не получит ответа на запрос от другого государства, прекратившего сотрудничество?
С одной стороны, существуют презумпции добросовестности налогоплательщика (п. 7 ст. 3 НК РФ) и невиновности (п. 6 ст. 108 НК РФ), которые вроде бы исключают для частного лица отрицательные последствия того, что налоговый орган не смог получить доказательства. Но с другой стороны, применение положений договоров (в частности, об освобождении доходов от налога или о применении пониженных ставок) может рассматриваться как льгота, право на которую надо доказать (ст. 56 НК РФ). Поэтому если не удалось, например, подтвердить, что иностранный получатель «определял дальнейшую экономическую судьбу дохода» (хотя бы не отправлял все полученное из России день в день на счета своей материнской компании в офшорных юрисдикциях), то возможен вывод, что получатель не имел «фактического права на доход» для целей договора.
Проблему усложняет вопрос о временны´х периодах. Хозяйственные операции могли проводиться до 2022 г., когда общая экономическая общественно-политическая обстановка была относительно спокойной. А проверять их будут уже сейчас, когда возможны ограничения на доступ к информации.
Но это пока только самые общие рассуждения на уровне гипотез.
Полная версия статьи доступна подписчикам журнала
«Налоговед»
