В Госдуму 06.07.2015 был внесен очередной законопроект во изменение не действовавших еще ни одного дня норм, регламентирующих банкротство граждан.
Фактически предлагается «растащить» дело о банкротстве на множество кусочков, каждый из которых будет представлять собой самостоятельный, не обусловленный иными разбирательствами процесс. Арбитражному суду предлагается оставить решение общих вопросов по делу о банкротстве: проверка обоснованности заявления, введение процедур, установление требований. А все процессы, направленные на защиту интересов кредиторов, позволяющие пополнить конкурсную массу за счет оспаривания незаконных сделок должника, истребовать имущество из чужого незаконного владения и т.п., предложено передать судам общей юрисдикции.
Это приведет, на мой взгляд, к крайне негативным последствиям. Прежде всего, к безнадежно долгому затягиванию сроков рассмотрения дела о банкротстве. Оно не может быть завершено до окончания формирования конкурсной массы. Зная «скорость» рассмотрения дел судами общей юрисдикции, сроки вступления соответствующих судебных актов в силу и порядок их обжалования (в делах о банкротстве сроки и вступление судебных актов в силу во многих случаях короче) не трудно предположить на сколько увеличится период банкротства.
Во вторых, сосредоточение в рамках дела о банкротстве рассмотрения максимума связанных с должником споров, имеет целью учесть интересы каждого из участников дела о банкротстве. Очевидно, что оспаривание сделки непосредственно повлияет на права не только должника и его контрагента, но и каждого из кредиторов. Сейчас закон позволяет кредиторам участвовать в обособленных процессах в деле о банкротстве по оспариванию сделок. Это окажется невозможным в случае выведения споров, связанных со сделками и имуществом должника, за пределы банкротного процесса. Кроме того, получить информацию об инициировании соответствующего процесса будет крайне проблематично.
В-третьих, рассмотрение требований о признании права собственности, истребовании имущества должника из чужого незаконного владения, об оспаривании сделок должно осуществляться с учетом специальных норм закона о банкротстве, практика применения которых нарабатывалась арбитражными судами десятилетия.
«Несвойственность», как это указано в пояснительной записке к законопроекту, семейных и наследственных споров арбитражным судам, представляет весьма слабым аргументом. Безусловно, арбитражные суды, как справедливо отмечают авторы законопроекта, не могут сравниться своим опытом в применении норм семейного и наследственного права с судами общей юрисдикции. Но, во-первых, в рамках рассмотрения дел о банкротстве индивидуальных предпринимателей, и не только в них (в качестве примера можно привести корпоративные споры, связанные с правами физических лиц на доли в обществах и акции), арбитражные суды достаточно часто сталкивались и успешно разрешали проблемы, связанные с общим имуществом супругов и правами иждивенцев. Во-вторых, применительно к иждивенцам, в принятой редакции закона о банкротстве, их права в достаточной мере гарантированы участием в спорах представителей органов опеки и попечительства.
Таким образом, необходимость соблюдения баланса интересов участников дел о банкротстве очевидно требует рассмотрения всех вопросов, связанных с должником, в рамках единого дела.
Из пояснительной записки к законопроекту может сложиться впечатление, что заонопроект направлен на обеспечение неких дополнительных гарантий соблюдения прав граждан и членов их семьи, в первую очередь, применительно к собственности супругов. Однако, это не следует из сопоставления общих положений Семейного кодекса и норм закона о банкротстве.
Кроме того, законодатель забывает, что среди кредиторов граждан-должников также могут быть физические лица, члены семьи которых тоже страдают в результате недобросовестных действий должника. В конечном итоге, за кредиторами-юридическими лицами, масштабы деятельности которых могут весьма скромными, тоже всегда стоят люди с теми же, что и у должника и его семьи заботами и проблемами.
Довод о наличии неких противоречий норм Закона о банкротстве положениям Семейного кодекса РФ, также, на мой взгляд, сам по себе не может являться причиной отмены данных норм. Имеющееся на сегодняшний день регулирование в законе о банкротстве не является идеальным и требует совершенствования, в том числе, в части вопросов, затрагивающих интересы членов семьи должника. Однако определяющим все-таки представляется подход, согласно которому Закон о банкротстве является специальным. И его нормы, в том числе, применительно к гражданам, по ряду вопросов могут и даже должны отличаться от общих подходов, закрепленных, например Гражданским кодексом РФ и иными нормативными актами. В то же время, на мой взгляд, было бы целесообразно дополненить Семейный кодекс РФ отсылочными нормами к законодательству о банкротстве в случаях, когда публично-правовые интересы требуют иного по сравнению с общим подхода.
Предлагаемые новации не учитывают публично-правовую составляющую, присущую делам данной категории. Очевидно, что дела о банкротстве затрагивают интересы значительного количества лиц, в связи с чем, как это неоднократно подчеркивал и Конституционный Суд РФ, права отдельных участников процесса могут быть ограничены законом. Предлагаемые изменения, на мой взгляд, не давая каких-либо реальных гарантий соблюдения прав членов семьи, иждивенцев должника-гражданина, совершенно не учитывают права кредиторов.
К сожалению, незаконный вывод имущества должника-гражданина из-под возможных притязаний кредиторов стал распространенной практикой, для борьбы с которой раньше фактически не было никаких гражданско-правовых инструментов. Принятый закон, регулирующий процедуры, применяемые в делах о банкротстве граждан, впервые предусмотрел реальные возможности противодействия злоупотреблениям со стороны должников и членов их семьи. Но в случае принятия предлагаемых изменений, эффективность данных инструментов может существенно снизиться.
Остается надеяться на то, что приближающаяся дата вступления в силу норм, регламентирующих процедуры, применяемые в делах о банкротстве граждан-должников, не приведет к принятию законодателем поспешных и невыверенных со всех точек зрения поправок.
