Сергей Пепеляев: «Я стараюсь быть играющим тренером»
В этом году исполняется 10 лет с момента образования компании «Пепеляев Групп», и представить без нее рынок юридических услуг уже просто невозможно. За прошедшее время фирма завоевала доверие бизнеса и заняла лидирующее положение. Этот юбилей редакция журнала «Корпоративный юрист» решила отметить, побеседовав в неформальной обстановке с управляющим партнером фирмы Сергеем Пепеляевым. Мы обсудили тонкости современного управления и менеджмента, влияние юристов компании на арбитражную практику, затронули тему офшоров, а также задали нашему гостю несколько провокационных вопросов.
– Сергей Геннадьевич, Вы один из самых известных юристов в стране. Как Вам удалось добиться такого успеха?
– Само главное – это не думать об успехе, не стремиться к нему. Успех, деньги – как женщины: плохо реагируют на тех, кто их очень хочет. Лучше их игнорировать. Это более результативная тактика. Я ничего особенного не делал ради того, чтобы добиться известности. Прошло уже 25 лет с тех пор, как я окончил юридический факультет МГУ, и за эти годы, медленно, само-собой сложило то, что другие называют «успехом».Так что никакого рецепта нет.
– Удается ли Вам поддерживать дружеские и деловые отношения со своими однокурсниками?
– Конечно, в первую очередь я сохраняю связь со своей альма-матер. В компании «Пепеляев Групп» в полном составе представлена университетская кафедра финансового права. Так, заведующая кафедрой Марина Федоровна Ивлиева – партнер в нашей компании, доценты Денис Щекин и Иван Хаменушко – старшие партнеры, преподаватель Елена Овчарова руководит группой административно правовой защиты бизнеса.
Некоторое время назад и я сам преподавал спецкурс в МГУ. Иногда университет обращается к нам с просьбой помочь в решении различных юридических вопросов. Мы ему никогда не отказываем.
Кстати, в прошлом году мой сын также закончил родной моему сердцу юридический факультет МГУ. Многие однокурсники также на виду. Например, Максим Кошкин работает в «Пепеляев Групп» и возглавляет практику уголовно-правовой защиты бизнеса.
Некоторые из моих университетских друзей давно перестали заниматься собственно юридической профессией – возглавили или организовали бизнес. Так, мой однокурсник Николай Варфоламеев возглавляет сегодня одну из ведущих компаний в сфере флородизайна и часто обращается к нам за помощью и консультациями. Кстати, к 10-летнему юбилею «Пепеляев Групп» он преподнес нам шикарный подарок – невероятной красоты мандариновое дерево.
– Какое образование, по Вашему мнению, должен иметь современный корпоративный юрист? «Потолком» юридического образования многие юристы считают получение ученой степени и степени LL.M. Что Вы думаете об этом ?
– На мой взгляд, любому юристу требуется, прежде всего, классическое образование. Те знания, которые будущему юристу даются в вузе, он больше не получит нигде. Надежная классическая теория, которая помогает разобраться в любой практической ситуации, необходима. И нет нужды студентам в ущерб академическим занятиям стараться с первых же курсов заниматься практикой – ничего хорошего из этого не выйдет. Опыт наработается потом, а вот возможность получить знания будет упущена, образуется трудновосполнимый пробел, последствия которого будут ощущаться всю дальнейшую профессиональную жизнь.
Бесспорно, МГУ, МГИМО, СПбГУ, Московская, Саратовская, Екатеринбургская юридические академии – это классические, можно сказать, эталонные вузы. Но при этом у нас много высококлассных юристов, закончивших другие образовательные учреждения.
Уровень заведения не всегда говорит об уровне полученного образования: и на моем курсе были разгильдяи. Совсем необязательно, что студент, закончивший престижный вуз, станет хорошим юристом, и, тем более, не факт, что юрист, имеющий диплом малоизвестного провинциального вуза, будет плохим специалистом. Очень многое зависит от человеческих качеств, от наличия или отсутствия стремления учиться и овладевать профессией.
Много моих коллег, в том числе уже упомянутый мною Денис Щекин, который закончил Красноярский государственный университет (кстати, тоже очень неплохой вуз), являются достойнейшими представителями юридической профессии. В этом вопросе не должно быть снобизма и строгой приверженности определенным вузам.
Что касается дополнительного образования, то оно, конечно же, никому не повредит. Юристы, прошедшие обучение по программе LL.M., получили прекрасные знания. Например, в коммерческой практике, антимонопольной группе и некоторых других направлениях «Пепеляев Групп» работают юристы, имеющие степень LL.M., полученную в Великобритании, Голландии и США. Это прекрасное подспорье в работе.
В то же время многие юристы компании пошли по другому пути – 27 наших сотрудников имеют ученую степень (двое – доктора юридических наук, остальные – кандидаты), что является великолепным дополнительным образованием. Не только престижным, но и, главное, дающим глубокие знания.
Многие юристы закончили MBA, что особенно помогает тем из них кто, выбрал для себя партнерскую стезю. Юрист-партнер в юридической фирме это, прежде всего, человек, генерирующий бизнес. Он управляет проектами, выстраивает отношения с клиентами, руководит коллективом, и здесь как раз требуются знания, которых классическая программа в юридических вузах не дает. Мне повезло – я начинал практическую деятельность в аудиторской фирме, которая сейчас называется «Финансовые и бухгалтерские консультанты (ФБК)», после чего два года проработал в аудиторской фирме КПМГ, и очень многое именно в смысле управления, финансов, понимания бизнес-процессов я узнал именно там. Эти навыки сейчас крайне востребованы.
Конечно, у всех профессиональная жизнь складывается по-разному, и необязательно получать бизнес-образование в классическом варианте – создано большое количество литературы, которую можно и нужно изучать при нехватке времени на курсы MBA.
– Какую позицию Вы занимаете в спорном вопросе о разделении высшего образования на бакалавриат и магистратуру? Возьмете ли Вы на работу в «Пепеляев Групп» бакалавра?
– Скорее всего, возьмем в качестве стажера и посмотрим на него. Работа, как известно, бывает разная, и есть задачи, с которыми прекрасно могут справиться и бакалавры.
На мой взгляд, новомодная система образования, к сожалению, себя не оправдывает. И я рад, что МГУ не пошел по этому пути: классические пять лет обучения – это оптимальный срок. Студенты получают достаточно времени, чтобы работать над своим образованием, – это крайне важно.
Я видел ситуацию изнутри: мой племянник заканчивал МГИМО – бакалавриат, затем магистратуру, и, по моему мнению, магистратура в большинстве своем – это напрасно потраченное время. Очень «рыхлая» ненаполненная программа, частые повторения, вследствие чего сами студенты недовольны и считают новую систему исключительно данью моде.
– Одним из самых важных событий на юридическом рынке в минувшем году стало слияние компаний ЕПАМ и Magisters. Как Вы относитесь к такой практике, насколько необходимо такое усиление юридического присутствия и есть ли подобные планы у «Пепеляев Групп»?
– Такая практика складывается не только в России. И я бы не сказал, что в нашей стране наблюдается устойчивая тенденция в этом направлении. Это «счастливый случай» для ЕПАМ и Magisters, обусловленный крайне непростой ситуацией, сложившейся для Magisters на Украине, и потребностью ЕПАМ получить надежную площадку в этой стране. Плюс к тому благополучно сложились некоторые субъективные факторы, и все это, что называется, «срослось».
Насколько я могу судить, процесс урегулирования взаимоотношений между указанными компаниями продолжается по сей день. И хотя многие вопросы находятся в процессе разрешения, совершенно очевидно, что это займет еще много времени. Адаптация разных фирм к новой ситуации иногда продолжается много лет.
Слияния, происходящие на западных юридических рынках, особенно сложны в ситуации, когда сталкиваются разные культуры. Например, когда американская юридическая фирма поглощает британскую.
Мы видим, что результатом такого укрупнения может стать уход многих партнеров, привыкших к определенным взаимоотношениям, сложившимся как внутри компании, так и с клиентами. Приходит новая культура и новая команда, которые несут перемены, и эти перемены не всем приходятся по душе.
Думаю, что слияния больше обусловлены экономическими причинами. Кто-то перестал чувствовать себя уверенно на рынке и нуждается в свежих идеях или новой клиентской базе. Причины могут быть разные.
Нередко маленькие фирмы сталкиваются со сложной, но типичной экономической ситуацией. Когда в компании трудятся не больше 20 юристов, то они в состоянии самостоятельно выполнять ряд административных функций. Но как только компания начинает расти, то тут же возникает необходимость ведения сложной бухгалтерии, финансового учета, маркетинга, выстраивания взаимоотношений с прессой, и эти функции предают специально обученным людям. Таким образом, начинается рост административного аппарата – так называемого бэк-офиса, вследствие чего появляются крупные административные издержки в расчете на одного добывающего специалиста. Вывод напрашивается сам собой: компания, в которой работает от 20 до 60 юристов, в этом смысле является «мертвой зоной» – доля административных расходов очень велика. После преодоления рубежа в 60-70 юристов все приходит в норму. Поэтому главная задача растущей фирмы очень быстро преодолеть этот путь.
Но как его пройти в условиях стагнирующего рынка, когда клиенты значительно сокращают бюджеты на услуги внешних консультантов и стараются самостоятельно решать задачи, которые раньше передавали им. Многим кажется, что единственно возможный путь развития – это слияние.
Но я не могу припомнить случаи слияний небольших компаний на российском рынке, видимо все-таки абсолютное большинство стремится к самостоятельному росту.
Что касается «Пепеляев Групп», то мы открыты для таких процессов. Например, в прошлом году мы получили весьма конкретные предложения от двух крупных аудиторских компаний с мировым именем на предмет присоединения к ним в качестве юридических подразделений этих фирм. Но у нас такого желания пока нет. Мы были, есть и останемся российской юридической компанией.
Если говорить о возможности присоединения к нам небольших юридических фирм, то мы ее не исключаем, особенно, если речь идет о компаниях, глубоко специализирующихся на узких и специфических правовых вопросах.
Основной путь развития «Пепеляев Групп» мы сейчас видим в завоевании регионального рынка. Уже предпринимаются некоторые практические шаги для открытия офиса компании в Красноярске, и, надеемся, что осенью он начнет работу. Также мы изучаем возможность открытия офиса на Сахалине, где находятся многие наши клиенты, успешные текущие и реализованные проекты.
Я никогда не отказываюсь от встреч с представителями разных юридических компаний, которые «прощупывают почву» на предмет обнаружения точек соприкосновения и возможности дальнейшего сотрудничества. Мы не только не исключаем развитие в этом направлении (правда, как говорится, без резких движений), но и даже считаем его для себя необходимым.
– Считаете ли Вы, что после резонансного решения, принятого ВАС РФ в пользу «Пепеляев Групп», практика по вопросу о возмещении расходов на представителя начала меняться?
– Данное решение было вынесено в пользу американской компании Aelita. Мы только вели дело.
Теме возмещения расходов на представителя в спорах с государственными органами уже более 10 лет. Мы начали развивать это направление в начале 2000-х годов., когда компания вела дело Московской кондитерской фабрики «Большевик». Это был спор с налоговыми органами, и мы его выиграли. После этого директор фабрики Яков Евгеньевич Йоффе (хочу чтобы все знали это имя!) спросил меня, возможно ли возместить стоимость оказанных услуг (а это порядка 1,2 миллионов рублей – по тем временам большая сумма) с налоговой инспекции, проигравшей дело. Я ответил, что в Конституции РФ есть ст. 53, согласно которой убытки, причиненные незаконными действиями государственных органов, должны возмещаться, но на практике ни одного такого случая еще не было. Прежде всего, потому, что в Арбитражно-процессуальном кодексе отсутствует специальная норма о вымещении затрат на оплату услуг представителей. Конечно, можно попробовать дойти до Конституционного суда и постараться получить решение, основанное на Конституции, но для этого необходимо сначала идти в арбитражный суд, проиграть дело во всех инстанциях и только потом обращаться в Конституционный. Однако перспектива дела, учитывая все вышесказанное, не вполне определенная, и стоить это будет очень дорого. После этого Яков Евгеньевич произнес «бессмертные» слова: «я готов инвестировать в развитие в России правового государства» и, сделал это. Мы пошли по вышеуказанному пути, проиграли в арбитраже и обратились в Конституционный суд, который 20 февраля 2002 года принял известное Определение № 22-О, которым было положено начало взыскания таких убытков с государственных органов.
Таким образом, в феврале текущего года этой истории исполнилось 10 лет. Но практика взыскания соответствующих расходов в арбитражных судах, надо сказать, развивалась крайне сложно.
Во-первых, когда стало понятно, что Федеральная налоговая служба проигрывает почти 70 процентов подобных дел, что ожидается волна обращений налогоплательщиков с такими требованиями и что это влетит службе в копеечку (а эти средства возмещаются не из федерального бюджета, а из бюджета самого ведомства), то она начала ожесточенно сопротивляться.
Естественно, как только государственное ведомство начинает терять деньги, то у него начинают спрашивать: как же вы строите свою практику, что причиняете столько убытков бизнесу?
Дело дошло до того, что служба написала заявление в Генеральную прокуратуру о возбуждении уголовного дела против меня лично, против Дениса Щекина и еще нескольких сотрудников по статье «мошенничество». По мнению налоговиков, мы якобы договорились с фабрикой «Большевик» и выставили им искусственно раздутый счет с тем, чтобы взыскать эту сумму с налоговой службы и затем поделить. Но Генеральная прокуратура РФ, к ее чести, ответила на это обращение отказом, заявив, что спор является гражданским, и разрешить его таким образом, как пытается служба, не получится. Тем не менее, она еще дважды писала заявления в прокуратуру.
Другая сложность заключалась в том, что на основании определения № 22-О в Арбитражно-процессуальном кодексе появилась статья 110, согласно которой расходы на представителей подлежат возмещению в разумных пределах. Камнем преткновения стало понятие «разумный предел».
В судах началась настоящая вакханалия, каждый судья толковал это понятие как хотел. Например, одна судья Московского арбитражного суда заявила: у меня 30 лет стажа, и государство считает разумным платить мне такую-то зарплату, поэтому исходя из этого я и буду рассчитывать, сколько стоит час работы адвоката и определять “разумный предел”». И это далеко не единичный случай.
Как мне кажется, председатель Высшего Арбитражного Суда Антон Иванов очень хорошо понимает, что в административной системе ничего не сдвинешь с мертвой точки только путем административных реформ. Пока государственные органы не научаться платить за свои ошибки и нарушения, никакой положительной реформы достичь не удастся. А кто заинтересован в этой реформе? Прежде всего, граждане, предприниматели и компании, а госслужащие, в свою очередь, заинтересованы исключительно в сохранении status quo и в том, чтобы ничего не менялось. Необходимо предоставить гражданам и бизнесменам средства влияния, и возможность взыскания судебных расходов с государственных органов является одним из таких средств.
Наглядным примером, достигнутого прогресса является издание Федеральной налоговой службы нескольких писем, в которых сказано, что если дело не имеет перспективы, то представителям инспекции не следует лишний раз ходить в суд и вводить систему в новые расходы. И, по оценке Федерального Арбитражного Суда Московского округа, количество апелляционных и кассационных жалоб резко сократилось именно потому, что налоговики стали тщательнее обдумывать последствия своих действий.
– Хотелось бы задать Вам, как одному из самых известных специалистов по налогам, вопрос именно налоговой тематики: как Вы определяете различие между понятиями «налоговое планирование», «налоговая оптимизация» и «уклонение от уплаты налогов»? Где проходит грань, отделяющая правомерные практики от неправомерных?
– На это счет можно бесконечно долго дискутировать, но, если исходить из практических соображений, то ответ на этот вопрос надо искать в Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда № 53. Именно в нем сделана попытка заложить основы для того, чтобы нащупать эту грань в дальнейшей практике.
Необходимо четко разделять ситуации налогового планирования и налогового мошенничества.
Последнее заключается в ситуации, когда никакой хозяйственной деятельности в принципе не ведется, а создается исключительно ее видимость. Типичный случай такого поведения – это мошеннические схемы по возмещению НДС из бюджета (лжеэкспорт, фирмы-однодневки и т. д.).
А бывает и так, что предприниматель или компания хотят достичь определенного бизнес-результата, но выбирают для этого негодные средства. Например, при продаже через оффшор создается искусственность, но, тем не менее, в этом случае присутствует коммерческая цель, а это уже совершенно иная ситуация, для разрешения которой применяются различные подходы и судебные доктрины. Например, доктрина существа над формой или доктрина сделки по шагам, направленные именно на то, чтобы найти реальную бизнес-цель и определить те правовые формы, которые без элемента искусственности в наибольшей степени этой бизнес-цели соответствуют.
Мы находимся только в начале пути, хотя Высший Арбитражный Суд уже принял достаточно много решений по этому вопросу. Мы провели анализ практики решений высшей судебной инстанции по теме налогового планирования, в котором подробно рассмотрели, сколько решений состоялось, какие именно вопросы они затрагивали и в чью пользу были приняты. С результатами этого исследования можно ознакомиться на сайте журнала «Налоговед» (http://nalogoved.ru).
– В продолжение темы оффшоров: скажите, пожалуйста, как Вы оцениваете идею об обязательном раскрытии бенефициаров всех оффшорных компаний, действующих на территории РФ? Возможна ли в скором время практическая реализация этой идеи?
– Наступление на оффшоры происходит во всем мире. В качестве примера можно привести налоговый скандал между Швейцарией и Германией, когда власти последней приобрели за 2,5 млн евро дискету с данными о немецких налогоплательщиках, уклоняющихся от уплаты налогов с помощью швейцарских банков. Швейцарцы, в свою очередь, обвинили германские власти в промышленном шпионаже.
В России также абсолютно четко прослеживается наступательная линия. Это заметно не только по последнему бюджетному посланию Президента РФ Федеральному собранию, Программе правительства по развитию налогового законодательства, но и по некоторым практическим действиям. Так, подписаны и ратифицированы специальные дополнительные протоколы к соглашениям об избежании двойного налогообложения с Кипром, Швейцарией и Люксембургом. Обозначены перспективы по изменению налогового законодательства, например, касающиеся места фактического руководства компанией. Таким образом, если компания зарегистрирована на Кипре, а фактическое руководство ею осуществляется с территории России, то такая компания будет рассматриваться, как российский налоговый резидент с обязанностью уплачивать налоги в нашей стране.
В проекте Гражданского Кодекса содержится требование о раскрытии информации и, мне кажется, что все это звенья одной цепи. Все это обусловлено политическим стремлением ограничить возможности для минимизации налогов за счет использования оффшоров.
– Как Вы в целом оцениваете масштабную реформу гражданского законодательства?
– Уверен что такая реформа назрела давно. Компания «Пепеляев Групп» в сотрудничестве с несколькими российскими юридическими фирмами принимала активное участие в подготовке проекта поправок. С этой целью было создано некоммерческое партнерство по совершенствованию гражданского законодательства, в рамках которого ведущие эксперты лучших юридических компаний работали над концепцией проекта, после чего представили его в Минэкономразвития России и Администрацию Президента.
Главная идея при этом заключалась в разрешении ситуации, которую можно выразить вопросом: почему российские компании совершают сделки между собой не по российскому законодательству, а, например, по законодательству Великобритании? Я уже не говорю о сделках между отечественными и иностранными компаниями.
Причин тому несколько, и основная из них заключается в том, что российское законодательство, регулирующее права компаний, неудобно для применения – оно, скорее, ориентировано на бытовой гражданский оборот и сильно отстает от потребностей современного бизнеса. Задачей партнерства было – предложить Президенту, Правительству и Госдуме ряд механизмов, облегчающих совершение крупным бизнесом хозяйственных операций на территории России и за ее пределами. В этом вопросе, как мне кажется, интересы юридических компаний полностью совпадают с интересами политического руководства страны. Компании хотят практиковать российское право, хотят больше работать и зарабатывать, и, если сделки будут заключаться по российскому праву, то у нас будет больше работы и мы только рады помочь властям разработать качественное законодательство. Политическое руководство страны согласно с нами в том, что её безопасность и престиж основываются на российском законодательстве, способном регулировать важнейшие взаимоотношения и сделки.
Проделана большая совместная работа, и многие из наших предложений учтены в окончательной редакции. В марте 2011 года я от имени партнерства участвовал в совещании у Дмитрия Медведева, в рамках которого докладывал о нашей позиции. Президент был заинтересован некоторыми предложениями и задавал весьма конкретные и обстоятельные вопросы.
Важнейшая задача партнерства заключалась в том, чтобы первоначальный проект, который не содержал наших предложений, не попал на утверждение в Госдуму. Нам это удалось – в течение года текст дорабатывался, и многие необходимые поправки в нем появились.
– Какой путь в целях развития рынка правовых услуг, на Ваш взгляд, вернее – создание общественных объединений в виде некоммерческих партнерств или осуществление той же деятельности, но в рамках Ассоциации юристов России как профильного глобального общественного объединения юристов?
– У китайцев есть поговорка: «пусть расцветают все цветы». Описанная мной форма юридического партнерства показала свою высокую результативность. В ней отсутствуют мешающие продуктивной работе факторы – все организационные вопросы решались быстро и эффективно, что прямо отразилось на скорости и качестве выполнения задач, для которых создавалось партнерство. У Ассоциации юристов России есть свои задачи, с которыми она, как мне кажется, вполне успешно справляется. Партнерство доказало, что юридические фирмы, являясь прямыми конкурентами на рынке, способны сохранять добрые отношения и объединяться в целях решения общих вопросов.
Данное обстоятельство особенно важно накануне объявления параметров реформы регулирования юридической профессии. Весь минувший год Министерством юстиции велась активная проработка данного вопроса. В соответствии с одной из концепций предполагается создание единой адвокатуры. Одновременно велика вероятность того, что адвокатура останется в том виде, в каком она существует сейчас, а юристы, работающие в юридических компаниях, будут объединяться в ассоциации в целях выработки общих правил и стандартов. Мне этот вариант представляется более жизнеспособным и соответствующим современным реалиям. Проделанная некоммерческим партнерством работа доказывает, что у юридических фирм есть желание, возможности и способности к объединению и эффективной работе.
– «Пепеляев Групп» является одним из несомненных лидеров ранка юридических услуг. Конкуренцию с чьей стороны Вы больше ощущаете – со стороны международных или российских юридических фирм?
– Конкурентов действительно много, и это не только юридические фирмы. Среди них также крупнейшие аудиторские фирмы, оказывающие своим клиентам юридические услуги. Традиционно иностранные компании занимались трансграничными сделками, сделками с иностранным элементом и не затрагивали сферу разрешения коммерческих споров – литигейшн.
В прошлом году наметилась явная тенденция развития этого направления многими иностранными фирмами, работающими в России. В начале 2012 года на отечественный рынок пришли две иностранные компании, одна из которых (американская) имеет указанную специализацию и известна именно как литигаторская.
Надо сказать, что мы всегда чувствовали конкуренцию со стороны иностранных компаний. А в период кризиса она стала гораздо острее, поскольку иностранные компании имеют возможность серьезно демпинговать и, конечно же, не преминули ею воспользоваться. У многих из них есть ресурсы от материнских компаний, а имеющаяся финансовая база позволяет значительно снижать цены.
Что касается конкуренции с российскими компаниями, то, конечно же, и их нельзя сбрасывать со счетов. За последние 10 лет отечественные компании показали высокий рост, набрались опыта, а, главное, научились хорошо работать, заняв устойчивую нишу на современном юридическом рынке.
Но при этом важно отметить, что все мы стараемся конкурировать честно и не использовать незаконные и неэтичные методы, и пока имеющаяся конкуренция является абсолютно здоровой.
– Продолжаете ли Вы практиковать, будучи управляющим партнером крупной юридической фирмы, или передали эту функцию юристам?
– Я старюсь быть играющим тренером. У меня практически нет дел, которые я веду совершенно самостоятельно. Но, например, в дела клиентов, которые еще 20 лет назад пришли ко мне за юридическими услугами, я вовлечен до сих пор. Для них я исполняю роль менеджера, старюсь быть в курсе их проблем и целей. Я сам ставлю задачи перед юристами, которые затем разрабатывают документы, сопровождают сделки, ходят в суд. По некоторым клиентам моя вовлеченность немого больше, но, как бы то ни было, это несравнимо с тем, как я вел дела 10 или 15 лет назад.
Главная задача управляющего партнера заключается в налаживании гармоничных отношений внутри компании. Процитирую одного из американских авторов, с которым я полностью согласен: «главная задача управляющего партнера – мирить между собой партнеров фирмы». Нынешние партнеры «Пепеляев Групп» – это юристы с пятнадцатилетним стажем, и они не нуждаются в ежедневной опеке с точки зрения профессиональной грамотности, они давно все умеют делать сами.
Было время, когда я переживал, что отныне перестану заниматься ежедневной проектной работой и деградирую как юрист, выпаду из тренда юридической профессии. Сейчас эти опасения ушли, поскольку работа управляющего партнера интересна и многогранна, она открывает новые горизонты и возможности. Ее неотъемлемой частью являются взаимодействие и совместная работа с крупными бизнесменами, государственными органами, экспертным сообществом и юридическим миром.
– Какая модель партнерства в юридической фирме, по Вашему мнению, является правильной?
Единой правильной модели не существует, их великое множество, и каждая может являться правильной применительно к конкретной фирме и к данным экономическим условиям.
В условиях кризиса главная задача заключается в стимулировании партнеров к получению новой работы, и в такой ситуации оптимальной является одна модель, а в условиях устойчивого экономического роста требуется совершенно иная модель.
Является ли фирма растущей или она уже заняла свою нишу на рынке, маленькая компания или большая, какие отношения сложились между партнерами, являются ли они группой бизнесменов или это команда единомышленников – для всех этих ситуаций эффективными будут абсолютно разные модели или их комбинации. Важно понимать, что эти отношения изменчивы.
Сейчас мы с партнерами уточняем и пересматриваем нашу партнерскую модель, и, должен сказать, что обсуждения проходят сложно, но конструктивно, а выработка правильных справедливых путей решения данного вопроса занимает много времени.
– Можно ли говорить об оптимальном количественном составе сотрудников юридической фирмы? Какой, на Ваш взгляд, существует максимальный и минимальный предел?
– Такого предела нет, есть разные юридические жанры. Одинаково эффективно может работать и большая, и маленькая фирма.
Так, двадцать специалистов вполне достаточно для «бутиковой» фирмы, специализирующейся на очень конкретных и узких вопросах.
Крупные компании способствуют достижению узкой специализации, глубоких знаний в определенной сфере. В маленькой фирме, если она не является узкоспециализированной, юрист вынужден знать все и заниматься всем понемногу, но это не всегда приносит пользу.
В большой фирме работы всегда хватает. Например, если юрист специализируется на трудовом праве, то он будет на сто процентов загружен именно вопросами трудового права, вследствие чего он приобретет экспертные знания.
Преимущество крупной компании, такой как «Пепеляев Групп», заключается в возможности создания команды настоящих экспертов. Ее формирование необходимо при возникновении вопросов на стыке различных отраслей права – трудового, налогового, права интеллектуальной собственности и т. д. Подобная консолидация ресурсов дает ощутимый экономический эффект – цена проекта снижается. Юрист, досконально зная свою часть проекта, тратит меньше времени на первоначальное изучение и проникновение в проблему.
– Настала очередь провокационных вопросов. Как Вы думаете, работа в юридической фирме интереснее, чем inhouse?
– Все зависит от конкретного человека. В обоих случаях работа может быть интересной. Юрист–inhouse очень хорошо знает состояние дел в своей компании, некоторые промышленные аспекты ее деятельности, может «привязать» теоретическое юридическое применение к практическим потребностям, но он ограничен рамками конкретной компании.
У нас же больше тысячи клиентов, и у консультанта есть возможность изучить целый спектр случаев и лучше понять предмет в его юридическом ключе. Залог успеха – в кооперации хорошего специалиста-inhouse с хорошим консультантом. В этом тандеме присутствуют и прекрасные юридические знания и знание сугубо узких бизнес-потребностей.
Бывали случаи перехода наших юристов в inhouse, но есть и обратные переходы.
– Вы лично принимаете сотрудников на работу?
– Я стараюсь этот вопрос делегировать партнерам. Именно партнеры руководят проектными группами и лучше знают, с кем им комфортнее работать. Будет неправильно, если я начну диктовать свои условия. Кроме того, я не могу проверить качество знаний абсолютно по всем правовым областям. Другое дело, замещение старших должностей – ко мне приходят за советом, просят лично посмотреть отобранные кандидатуры и дать совет, «наш» ли это человек или нет.
– Как управляющий партнер планируете ли Вы открытие новых узких направлений? Есть ли такая потребность у бизнеса?
– Такая потребность есть. В первую очередь, она ощущается при появлении новых правовых направлений. Так, в прошлом году мы открыли практику правовой защиты информации, поскольку появилась потребность в такого рода услугах. И, надо сказать, эта группа очень успешно работает. Также существует индустриальное направление, когда юристы специализируются на какой-то индустрии, где недостаточно только юридических знаний или требуются очень специфические юридические знания плюс знания в области профессии, например, в сфере фармацевтики, медицины или телекоммуникаций банковской сфере.
Беседовали Ксения Богданова и Николай Федосеенков
