Реформа правоохранительной системы будет продолжена. В 2012 году в СИЗО, тюрьмы и колонии пустят гражданских врачей, а досрочное освобождение будет зависеть от общественного мнения. Но даже если отбывать наказание в России станет комфортнее, сидеть, возможно, придется чаще и дольше.
Прощание с ГУЛАГом
Социологи утверждают: нельзя реформировать сложную систему, изменяя лишь одну ее часть и не затрагивая другие. Мало того, если вы что-то уже тронули, то смежные участки непременно "посыплются". Видимо, не случайно необходимость реформы уголовно-исполнительной системы была декларирована 28 февраля — за день до вступления в силу закона "О полиции".
Впрочем, началось все, как водится, с инициативы трудящихся. 25 февраля на расширенном заседании коллегии Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) ее директор Александр Реймер подверг критике порядок рассмотрения ходатайств об условно-досрочном освобождении (УДО). "Действующая сегодня система коррупционно опасна,— заявил он.— Считаю целесообразным полностью изменить систему применения мер УДО с тем, чтобы исключить субъективность оценки степени исправления осужденного как со стороны администрации учреждения, так и со стороны суда".
28 февраля инициативу поддержал начальник Александра Реймера министр юстиции РФ Александр Коновалов. Выступая на коллегии Минюста по итогам года, он отметил, что "институт УДО, который сегодня применяется в России, неэффективен и коррупционно емок". Предложенное Александром Коноваловым решение было неожиданным: "Здесь большую роль нужно отвести структурам гражданского общества, которые должны получить постоянный, но оправданный доступ в места лишения свободы". По его мнению, представителями общества, которые будут "решать, что из себя представляет заключенный", могут стать "священники, бизнесмены... адвокаты... представители спортивных организаций и другие".
Кроме того, и это достойно отдельного сюжета, министр юстиции высказался также за допуск в СИЗО, тюрьмы и колонии гражданских врачей. По мнению юристов, опрошенных "Деньгами", это приведет к тому, что пыток в российских пенитенциарных учреждениях станет меньше.
Руководитель пресс-службы Минюста Сергей Белоусов разъяснил "Деньгам", что никаких приказов по Минюсту и по ФСИН, претворяющих в жизнь заявления министра Александра Коновалова, пока нет. Есть лишь объявление о реформе, подготовка и согласование которой будет длиться несколько месяцев. Так что соответствующие нормативные документы вступят в силу не ранее 1 января 2012 года.
Сроки вполне реалистичны: от объявления о реформе милиции до вступления в силу закона "О полиции" прошло почти полтора года. За это время президент РФ Дмитрий Медведев несколько раз заявлял, что только полицией дело не ограничится. Не обманул. А если верить Александру Коновалову, то грядет не реформа, а революция. С этим согласны и некоторые эксперты (см. материал "Будет ли гуманизация"). Ведь пенитенциарную систему в России последний раз серьезно реформировали 20 лет назад.
А законного регулярного доступа представителей общественности в места заключения не было аж с 1923 года. Проще говоря, обсуждаемая реформа предполагает прощание с мрачными рудиментами советской эпохи — наследством ГУЛАГа.
Плановая убыточность
Ясно выраженная политическая воля президента позволяет считать, что шансы у тюремной реформы довольно высоки. Причем даже не в сильно урезанном виде. Остается выяснить причину новаций и к чему они должны привести.
Одна из причин — дефицит бюджета. Расходы на содержание за решеткой 819,2 тыс. человек силами 346,3 тыс. сотрудников ФСИН (см. справку) обходятся казне слишком дорого. Самоокупаемых тюрем в мире нет. В российских исправительных учреждениях (ИУ) есть производства (они выпустили за 2010 год продукции на 25,2 млрд руб.). Но все равно основой существования ИУ остаются госдотации: в 2010 году бюджетные расходы ФСИН (по всем ФЦП) составили 162,8 млрд руб.
Немаловажно и то, что тюремное население в России с 2004 по 2009 год росло (см. график). Лишь в 2010-м оно уменьшилось почти на 45 тыс. человек. Чему, возможно, способствовала декриминализация экономических преступлений, объявленная Дмитрием Медведевым.
Рост тюремного населения — это рост социальных проблем. Во-первых, более миллиона трудоспособных мужчин и женщин выключены из экономической жизни. Во-вторых, исправительная система способствует распространению наркомании и болезней, включая СПИД и туберкулез. В-третьих, в криминал вовлекается молодежь. Со всем этим вынуждено бороться государство. То есть помимо прямых затрат на борьбу с криминалом имеется еще и косвенная нагрузка на бюджет. Точно оценить ее вряд ли возможно, но речь явно идет о сотнях миллиардов рублей.
Внутренние дела и внешние заимствования
Помимо внутренних причин есть еще и внешние. Некоторые особенности российской системы следствия и исполнения наказаний порождают международные скандалы. Например, "дело Магнитского". Как известно, юрист фонда Hermitage Capital Сергей Магнитский погиб в боксе СИЗО "Матросская Тишина" в ноябре 2009 года. Глава фонда Hermitage Capital Билл Браудер и адвокат фонда глава компании Fireston Duncan Джемисон Файерстоун публично обвинили российские власти в "умышленном убийстве". Служебная проверка в СИЗО, проведенная по указанию президента Дмитрия Медведева, выявила лишь "халатность".
"Дело Магнитского" не раз вызывало неприятные для высокопоставленных представителей российской власти ситуации. Рассказывают, например, что на встрече премьер-министра РФ Владимира Путина с иностранными инвесторами в октябре 2010 года один из участников задал Владимиру Путину вопрос: "А когда вы нас убьете, как Магнитского?" В ответ Владимир Путин просто встал и ушел. Вице-премьер правительства РФ Игорь Сечин не ушел и вынужден был отвечать на неприятные вопросы о "деле Магнитского" 22 февраля в интервью Wall Street Journal. "Что, у Браудера что-то отняли? Ничего не отняли. Даже в мыслях не было",— подчеркнул он. А о гибели Сергея Магнитского Игорь Сечин сказал, что в этом деле должен разобраться суд.
Нефть дорога, мнение иностранных инвесторов российские власти может и не заботить, но на прошлой неделе ситуация вышла на межгосударственный уровень. 2 марта премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон публично возмутился тем, что "официальное расследование, инициированное президентом Медведевым в ноябре 2009 года, до сих пор не дало никаких результатов".
Реформа пенитенциарной системы началась потому, что ее издержки оказались ниже издержек бездействия. Она будет двигаться медленно, но должна привести к тому, что хотя бы часть явных беззаконий уйдет из системы исполнения наказаний. Это, впрочем, не значит, что за решеткой будет оказываться меньше представителей российского бизнеса и просто случайных, зачастую совершенно невиновных людей. Не стоит забывать про дефицит бюджета: если нефть не продолжит победное ралли, удовлетворять растущие амбиции госрасходов можно будет только за счет последнего резерва власти — административного давления на налогоплательщиков и угрозы уголовного преследования. Проще говоря, даже если сидеть будем комфортнее, не исключено, что успехи реформы сможет оценить еще больше людей, прежде незнакомых с "услугами" ФСИН.
Яна Яковлева, председатель НП "Бизнес-солидарность":
— Насколько мне известно, никаких официальных приказов по ФСИН и по Минюсту еще нет. Есть намерение этих ведомств в порядке эксперимента создать при центральном аппарате ФСИН медицинскую службу. Служба будет следить за здоровьем людей, находящихся в крупных СИЗО. В отдаленных СИЗО, а также в колониях порядок оказания медицинской помощи ФСИН пока менять вроде бы не собирается. Но это все равно лучше, чем существующее положение, когда умирает около 4,5 тыс. человек в год, и эта цифра продолжает расти.
Непонятно, будет ли ФСИН привлекать к рассмотрению ходатайств об условно-досрочном освобождении (УДО) существующие сегодня ОНК (общественные наблюдательные комиссии)? Разрушить нынешнюю систему УДО, безусловно, необходимо. Ее основы заложены во времена "большого террора" 1930-х годов и с тех пор не менялись. Суть в том, что начальник колонии держит осужденного за горло: не будешь делать все, что велено,— не получишь характеристики для УДО. В некоторых колониях осужденные фактически становятся крепостными, рабами начальников. Известно немало случаев, когда под давлением осужденные совершали преступления, в том числе убийства. Наконец, уже и Минюст не выдержал этого, как говорится, беспредела. Можно только приветствовать намерение властей отменить в тюрьмах крепостное право. Однако у России печальный опыт создания подставных общественных организаций. Пока нет четких правил отбора в комиссии, которые будут решать судьбы людей, я отношусь к этой затее скептически.
Дмитрий Гололобов, экс-глава юридического департамента компании ЮКОС, доктор права:
— Вопрос предоставления УДО требует незамедлительного решения, поскольку сейчас один судья освобождает, например, не ранее чем за два года до окончания срока, другой — по другим принципам. Если администрация ИУ (исправительного учреждения) против, то получить УДО практически невозможно. Никакие разъяснения Верховного суда не помогают, поскольку оставляют множество лазеек.
В результате коррупционная емкость этого рынка просто невероятна. Создание общественных институтов, на мой взгляд, сначала приведет к полной неразберихе, попыткам администрации ИУ "залезть" обратно в процесс, к попыткам судов отвоевать обратно свою "долю", различным сговорам, созданию фиктивных и управляемых советов. А также к различным казусам вроде неожиданного выхода на свободу лиц, которые просто понравились конкретному совету. Через несколько лет ситуация выправится, и процедуры станут более или менее устоявшимися и общественно приемлемыми.
Медицина. Если будут созданы соответствующие организационные и финансовые условия и у гражданских медучреждений будет законный и обоснованный интерес в оказании медицинских услуг лицам, находящимся в местах лишения свободы, то процесс потребует только адекватного административного регулирования, прежде всего на местах. Если медицинские учреждения будут видеть все это как бремя, то процесс дальше разговоров и формальностей не двинется.
Павел Ларин, старший юрист компании "Налоговик":
— Идеи неплохие, но результат зависит от реализации. ОНК сейчас не имеют постоянного надзора за осужденными, во многом их присутствие редко и формально. Необходимы активизация работы комиссий в местах исполнения наказания, а также применение видеозаписи поведения осужденных.
Либо будут образованы новые наблюдательные комиссии, либо состав имеющихся комиссий ОНК при МВД будет пересмотрен и даже расширен. Результат зависит от самих исправительных и иных закрытых учреждений. Например, в Татарии в 2009-2010 годах было зафиксировано несколько случаев воспрепятствования доступа комиссии при МВД в изоляторы и спецприемники по мотивам присутствия негативных запахов в помещениях. Необходимо более четко регламентировать возможность беспрепятственного доступа членов комиссий в ИУ и ответственность за затруднения доступа.
Также необходим и доступ гражданских врачей. Скандалы последних лет убедительно свидетельствуют об этом.
Алексей Тихомиров, адвокат МКА "Николаев и партнеры":
— Не считаю, что привлечение гражданских врачей улучшит ситуацию. Дело не в недостаточной квалификации тюремных врачей и не в их стремлении осложнить жизнь спецконтингенту. Иногда неоказание помощи используется следствием или администрацией СИЗО или ИУ для оказания давления на заключенных, но это редкость. Основная же проблема — обеспечение лекарствами. В учреждениях УИС набор лекарств скуден. Средств на закупку дорогостоящих препаратов в бюджетах Минюста и ФСИН нет. Передача же их "с воли" обставлена различными препонами: на каждую упаковку должна быть заявка, которая рассматривается несколько месяцев. Многие препараты вообще запрещены для передачи как содержащие наркотики.
Также я не считаю, что что-то изменит новый порядок предоставления УДО. Общественная комиссия не будет жить вместе с осужденными. Решения все равно будут приниматься на основе личного дела, в которое администрация по-прежнему будет вписывать нарушения. В том числе и придуманные ею самой. Проверка все равно будет осуществляться колонией. Либо надо подавать в суд, оспаривать. Это законно, но очень хлопотно.
Максим Кошкин, руководитель практики уголовно-правовой защиты бизнеса "Пепеляев групп":
— Я обеими руками за инициативы Минюста. Но вижу некоторые риски. Прежде всего подобного рода изменения, революционно меняющие условия содержания под стражей, нужно вводить не только в форме ведомственного нормативного акта, но и законодательно. В системе ФСИН существует та же палочная система, которая существовала в бывшей милиции. Оперативный сотрудник ФСИН обязан выявлять правонарушения со стороны осужденных. Если он этого не делает, считается, что он работает плохо. Со всеми вытекающими последствиями. Отсюда — большое количество взысканий за плохое поведение в виде, например, неправильно надетой шапки или расстегнутой пуговицы. Комиссии по УДО, видимо, должны будут разбираться, являются ли нарушения серьезными или нет. Весь вопрос в том, будут ли они разбираться или подойдут формально.
Теперь медицина. Гражданский врач выступает как эксперт, чье мнение нельзя будет игнорировать. Он может заявить, что больной содержится в условиях, не соответствующих тяжести его заболевания, или медицинская помощь может быть оказана только в специализированном медицинском учреждении. И в случае его гибели вся ответственность ложится на администрацию СИЗО или ИУ. Администрация не сможет просто отмахнуться.
